[indent] да, я снова об этом. и я всегда буду “об этом”. я всегда буду отпускать феликса скрепя сердце, всегда буду рукой тянуться к дверному замку, всегда буду хотеть из рук его телефон выхватить и швырнуть о стену, иногда может даже и сопротивляться не буду этому желанию поганому, а потом сам же за новым пойду, ведь мимолетная вспышка ярости мне, очевидно, дороже любых денег. и я всегда буду звонить ему, чтобы удостовериться, что он не в чужой постели находится, всегда буду видеозвонки требовать, когда парень после очередной прогулки с друзьями будет решать поехать домой к себе, и всегда буду, пряча свою паранойю в объятиях, вдыхать запах его волос в надежде, что к нему чей-то чужой не примешался.

[indent] и даже если бы я согласился на эту идиотскую затею пойти вместе с ним, это не уберегло бы меня от ревности тупой, ведь не могу же я постоянно с ним таскаться балластом. на каждое мое присутствие будет несколько отсутствий и думать я буду именно о последних. не исключено, что я еще больше причин беситься найду, если в его компании окажусь. он ведь обязательно на кого-то посмотрит, как мне покажется, немного “не по-дружески”, обязательно руку на чьем-то плече или колене задержит чуть дольше приемлемого (для меня эта величина равна нулю абсолютному), обязательно смеяться будет от слов чужих, а я с ума буду сходить от каждой шутки локальной, только им одним понятной. пусть даже это правда будут всего лишь друзья, мне от этого легче, кажется не станет.

[indent] — моя идея мне больше нравится, — снова тише обычного произношу, надеясь, что феликс это не услышит. удивительно, что он до сих пор пальцем у виска не покрутил, выслушивая от меня подобное. удивительно, что даже сейчас, вместо того, чтобы сказать мне проверить голову, он альтернативу предлагает, хоть и нелепую такую, на которую я в жизни не соглашусь, конечно. но зато на ее фоне вопрос про пресловутые свитера уже не кажется таким ужасающим. я усмехаюсь и головой качаю, едва ли веря, что он о них заговорил.

[indent] — сдались тебе эти свитера, — я голову запрокидываю, затылком в стену упираясь и глаза к потолку поднимая. и на его очередную очевидную манипуляцию решаю не вестись, вместо этого кольцо на свое законное место возвращаю. логика, решившая себя проявить, как всегда, не вовремя подсказывает, что мне не обязательно соглашаться, ведь феликс, в самом деле, не будет же там сидеть до смерти из-за каких-то глупых свитеров. но проходит несколько минут (целая вечность по ощущениям) в молчании — и он все еще даже на ноги не поднимается (я прислушивался к каждому шороху). я обреченно вздыхаю, понимая, что просто не могу ждать еще больше. я, скорее, дверь выломаю, чем дальше буду тут сидеть.

[indent] — ладно, — на выдохе говорю так, словно на пожизненное согласился. в конце концов, купить еще не значит надевать. и даже надевать еще не значит выходить в этом из дома. раз уж это так для него важно, хуже от этого не будет. по крайней мере, это лучше, чем пресловутое “я тебя люблю”, которое от меня никто еще не слышал (даже я сам, кажется) и феликс — все еще не исключение. во всяком случае мне так думать хочется, ведь это куда проще, чем признаваться себе (а ему и подавно), что еще никто такой бури из чувств и эмоций внутри не порождал и не заставлял о чужой жизни думать даже больше, чем о своей. никого еще мне не хотелось убить так часто и в слепой ярости пальцы вокруг шеи совершенно искренне сжимать. никто еще до трясучки меня не доводил, когда единственным возможным способом освободиться от кипящей злости становилось рукоприкладство, заметные следы после себя оставляющие. как метки, как клеймо, напоминающее о том, кому он принадлежит на самом деле.

[indent] щелчок замка как ключ в зажигании на меня действует, и когда дверь открывается, я уже на ногах стою и сам ее толкаю, чтобы шаг внутрь ванной сделать и феликса за плечи схватить. его (наигранный, наверняка, как и всегда) виноватый вид на меня действует ровно так же, как и в самый первый раз, заставляя не сжимать пальцы до боли, а лишь мечтать его зубы своими заменить и его губу самостоятельно прикусывать в поцелуе, а не мучительно наблюдать за тем, как он это делает, будто бы ненарочно, но сейчас отчего-то мне кажется, что абсолютно все его действия, все его движения — попытка какой-то реакции от меня добиться, а не искренние порывы.

[indent] заставляю парня глаза на меня поднять, по губам его пальцем проводя и надавливая, едва ли не запуская внутрь. но если я сделаю это сейчас, отсюда не выйдем уже мы оба. впрочем, я не то чтобы буду сильно против закрепить все же не случившийся, к счастью, разрыв таким образом. отпраздновать, так сказать, очередной раунд, не закончившийся тотальным поражением и летальным исходом, пока не начался следующий.

[indent] объятия его, в контраст еще не стершемуся из памяти “давай расстанемся”, обескураживают, и на мгновение я даже отвечаю на них, щекой прижимаясь к его голове, бросая взгляд на наше отражение в зеркале, различимое, хоть и едва-едва, благодаря разбавляющему кромешную темноту свету, сочащемуся из коридора. этот момент всегда с ума сводил, ведь такие проявления чувств ощущались куда острее и будто бы даже значимее становились после того, как мы на волосок от погибели висели. маячащая на горизонте угроза никогда в жизни больше друг друга не увидеть подобно соли вкус усиляла и еще больше наслаждаться подобными моментами заставляла.

[indent] вид наших силуэтов меня в не столь давнее еще прошлое возвращает, где я его ладони в эмаль раковины вжимал до хруста костей почти что, заставляя о нее же выступающими тазобедренными биться; где я глаз отвести не мог от завораживающего отражения, в котором феликс при всем желании не смог бы скрыть свое наслаждение. кажется, отпечатки от его пальцев после того дня до сих пор на зеркале красуются, если конечно он их не стер в очередном своем приступе чистоплотности, почему-то неизменно случавшемся в моей квартире, как будто я был одним из тех стереотипных парней, которые не знают, где покупать бытовую химию и как включать стиральную машину. а я ведь даже всегда старался убраться к его приходу, но он все равно находил, к чему прикопаться, заставляя меня глаза закатывать. совсем как он свои закатывал в том блядском отражении, когда имя мое простанывал. и от одной только мысли об этом, в которой я чуть ли ни слышу так же отчетливо его сбитое дыхание, кровь в венах до предельной скорости разгоняется и я сглатываю судорожно, пальцами по волосам феликса водя, будто вот-вот запущу их в его шевелюру и сделаю то, что ему так нравится.

[indent] — да, обязательно, — не без сарказма отвечаю на вопрос про фильм, заводя руки за спину и высвобождаясь из объятий; лишь для того, чтобы через пару секунд перейти в наступление, подхватив парня и на весу прижав лопатками к ближайшей кафельной стене. фильм я, так и быть, правда постараюсь с ним посмотреть, раз уж пообещал, но чего я точно не могу пообещать, так этого того, что за сюжетом услежу и до конца дотерплю без желания заставить ликса забыть о происходящим на экране. так уж сложилось, что мне во время киносеансов руки деть некуда и поэтому те неизменно оказываются в штанах у моего бойфренда. а он недовольство выказывает лишь первые несколько минут, в конечном итоге все равно сдаваясь. возможно, если он будет в том идиотском свитере, я еще смогу сдержаться, но и это вряд ли.

[indent] я лишь усмехаюсь куда-то в шею феликса на его просьбы отпустить. еще чего. пока он так жмется, хватаясь за меня как за круг спасательный, этому точно не бывать. я за это ощущение смертельной необходимости все готов отдать. я обязательно поставлю его на пол обратно. когда решу, что плитка уже достаточно на его спине отпечаталась и пришло время из шлевок его ремень вытянуть нетерпеливо (но это сделать хочется, честно говоря, уже сейчас).

[indent] — нет. — твердо говорю я, вжимаясь в него настолько сильно, что даже руки убрать могу, перемещая их на его бедра, ныряя пальцами в дырки на джинсах и сжимая до побеления. губы на пульсирующей сонной артерии смыкаются, а там и зубы присоединяются, и вскоре шумное дыхание феликса абсолютно все мысли в голове перебивает и заглушает. мне и самому до хрипа душно и жарко становится, до одури тесно в этой одежде. ему тоже — я чувствую это сквозь слои ткани и жалею, что руки мои заняты тем, что упасть на пол не дают. синяки на теле феликса я все же предпочитал оставлять собственноручно.

[indent] я шаг назад делаю, на его бедра надавливая и руки вокруг спины обвивая, чтобы удержать, пока парень ноги не выпрямит. он тут же вперед подается, видимо, поцеловать порываясь, но я ладонью в его грудь упираюсь, останавливая, и оглядываю его силуэт с ног до головы.

[indent] — ремень расстегни, — взгляд на поблескивающей пряжке задерживается и я с упоением наблюдаю, как феликс повинуется. не отводя глаз, рукой упираюсь в стену возле его головы и в уголок губ целую, с ума сходя от его горячего дыхания на своем лице. пуговица из петли вылетает как пробка из шампанского под моими ловкими пальцами. за звуком расстегивающейся ширинки следует оглушающих вдох феликса, когда моя рука под белье проскальзывает и вокруг его члена сжимается.

[indent] — это так ты хочешь расстаться, да? — я взглядом затуманенным по его лицу пробегаюсь, что в полумраке кажется не менее красивым, чем обычно. я чуть усмехаюсь и губы облизываю, когда пальцем по головке провожу, смазку размазывая по коже чувствительной, словно куда больше это хотел бы языком сделать. встретившись с его черными глазами, я вытаскиваю руку, будто всего лишь убедиться хотел в том, что и сегодня не обошлось без выдающего его с потрохами возбуждения, будто я сейчас его оставлю здесь стоять и пойду делами своими заниматься. но нет, еще чего, вместо этого я и вправду ремень из петель вытаскиваю, потому что мне безумно увидеть его хочется на тонкой шее.

[indent] и я делаю это почти заботливо, словно в шарф зимой кутаю, вдевая конец в пряжку и затягивая до тех пор, пока кожа под ним едва заметные складки собирать не начинает. тяну на себя словно за поводок и только сейчас своими губами в его впиваюсь, с поразительной точностью находя их в темноте, и сразу же от детских поцелуев перехожу к тем, которыми мне действительно всегда хотелось феликса целовать, его зубы своим языком пересчитывая.

[indent] и пиздец какого неимоверного труда составляет отлипнуть от него через минуту для того, чтобы:
[indent] — может, мне и правда придушить тебя, на тридцать четвертый раз?